Авсиян Осип Львович: Неоконченные воспоминания

Ося-маленький

За весь период детства моим первым и самым лучшим товарищем и другом был "Ося-маленький", двоюродный брат⁷. Летом, в период каникул, я уходил к ним, на улицу Ленина, 21, почти на целый день. У нас были разные игры. Запомнился мне период, когда мы изготовляли луки и стрелы (луки из кизиловой палки надо было делать). А потом соревновались, кто выше и дальше стрельнет. Для лука лучше всего было использовать кизиловую или ореховую палку. А наконечники стрел утяжелялись смолой, проволокой или даже свинцом. И вот такая летела очень далеко стрела (метров на тридцать, наверное, летала – из детского небольшого лука).

Однажды мы затеяли устроить лотерею и заработать деньги (без разрешения финансовых органов). Не помню, что разыгрывалось: кажется, какая-то книга. Больше одного раза это не пошло (резали бумагу: билет стоил пять копеек, в каком-то из них был выигрыш записан) .

Мы часто ходили на детские дневные сеансы в кино – в кинотеатр "Баян". Особым шиком считалось пройти в кино без билета ("проканать" – это называлось у нас). А в этом кинотеатре был один контролер с особым чутьем на таких безбилетников, и однажды во время киносеанса он подошел ко мне с Осей и с позором нас выгнал.

В городской сад по ул. Ленина также вход был по билетам. Стоял забор, а поверх забора на деревянных рейках высотой метра два была натянута колючая проволока. Теперь об этом смешно говорить – как в тюрьме. Билеты были трёх категорий: для членов профсоюза 10 коп., для учащихся (по школьным билетам) 5 коп., а для не членов профсоюза – 30 коп. В Горсад мы тоже "канали". В двух местах в заборе между крайним прутом решетки и каменным столбиком были щели пошире, и вот там можно было пролезть.

Для входа в летний клуб промкооперации (рядом с синагогой по Кирова) мы проходили по магическому слову: "Мы от Котляревского". Кто такой Котляревский, мы не знали, конечно, но нас всегда пропускали.

Мы придумали свой язык тарабарский, на котором разговаривали:
- "Тихтара михтара понимахтара?"
- "Нихтара".

Взрослые, конечно, ничего не понимали.

Надо сказать, что Ося был очень озорной мальчишка, шкодливый. Помню, он регулярно звонил в парадное по улице Пролетарской к доктору Цыбульскому. Каждый раз, когда он проходил, он должен был позвонить, а проходил он там неоднократно в течение дня. Однажды он открыл кран у водовоза. (Водовозы тогда довольно большую роль играли в нашей жизни). И пока он относил очередную пару "копок" воды, из бочки выбежало, наверное, больше половины воды. Конечно, он удрал.

Первый опыт посещения школы для Оси была школа 1-й ступени по ул. Училищной. Он туда ходил всего несколько дней.

Когда его спрашивали: "Что вы в школе сегодня делали?", он отвечал: "Покушали, попукали и пошли домой".

В один из дней, когда после дождя была большая грязь, Ося решил по пути домой зайти к нам. Против наших ворот всегда было целое болото из грязи, так как улицы были не мощённые, не профилированные.

Когда Ося переходил улицу Краснознамённую, он увидел осла с водовозкой и, сильно испугавшись, залез в это болото по пояс. Соседи его вытащили и привели к нам. Моя мать его отмыла, переодела и т.д. На этом его обучение в школе по Училищной было окончено. Он стал заниматься на дому с прекрасной учительницей, соседкой Ниной Игнатьевной (она умерла очень молодой: кажется, от туберкулёза). В дальнейшем, когда они переехали на ул. Ленина, со второго класса Ося стал посещать школу им. Станишевской.

Учился Ося в 5-й семилетке "Школа им. Станишевской" (по улице – тогда Армянской, теперь – Кавказская). Напротив была армянская школа и армянская церковь. На переменах всегда дрались с армянами.

В один из дней Ося, бегая поверх парт, возгласил: "Бей жидов, спасай Россию". Естественно, учительница сказала: "Иди, приведи маму". Мама, тётя Маня, с плачем или как, стала объяснять учительнице: 'Мы же сами евреи" и т.д... На этом эпизод кончился.

Додик Гивер, Абраша Kocoвep

С ним вместе в классе учились Додик Гивер, муж Фримин, и Абраша Косовер. Косовер был тоже очень шкодливым. Однажды, во время урока татарского языка (он сидел у открытого окна, класс был на втором этаже), после переклички, когда отвернулся педагог, он вылез из окна и по водосточной трубе удрал из класса. Когда учитель обернулся и обнаружил, что Косовера нет, он был поражен. Ученики, конечно, все молчали.

Додик Гивер был из бедной еврейской семьи. Я не помню, кто его отец был — не то заготовщик, не то сапожник. Додик был маленького роста. С Осей они очень дружили. После школы он часто приходил к Авсиянам. Ося плохо ел, и за компанию с ним тётя Маня усаживала Додика. Готовила она очень вкусно. Додик мгновенно всё съедал (он был голодный ещё, к тому же), а Ося "тянул".

Любимым занятием Оси было играть на барабане, выбивать дробь и т.д., чего не могла переносить наша бабушка.

За осины проделки ему часто от отца доставалось, Каждый день приходили на него жаловаться (то он разбил стекло, то ещё что-нибудь).

Так как мой отец работал на табачной фабрике, и я туда имел свободный доступ, то я часто таскал с фабрики для ребят самые лучшие папиросы "SALVE" (по цене 25 шт. 27 коп., – это тогда была разорительная цена).

Приходя в гости к Осе, я угощал всю честную компанию (со двора было много пацанов). И мы курили на пустыре – угол Ленина и Воровского (где сейчас стоит здание с куполом). Мы с Осей не втянулись в курение (ему было лет 10, мне – 12).

Учеба у Н.С. Самокиша

Как Ося попал к Самокишу, я точно не помню. Ося хорошо рисовал – это он унаследовал от отца. Примерно в 1927-28 году у них висел отрывной календарь на картонке с репродукцией картины Самокиша. Тогда впервые мы услышали эту фамилию (произносили – Самоки́ш).

Однажды Ося со своим товарищем Ноной Белицким пошёл к Самокишу. (Белицкий уже был учеником у Самокиша). Самокиш предложил Осе нарисовать кувшин с ручками или что-то в этом роде. Он нарисовал, но ручки не поместились на листе. Тогда он их на другом листике отдельно нарисовал. Видимо, Самокишу понравилась Осина работа, хотя насчет ручек он сделал свои замечания. И он сказал ему: "Будешь приходить и приносить 3 рубля в месяц". С тех пор он стал заниматься у Самокиша и всю жизнь был с ним связан.