Вокзальчик был масенький-масенький. Гнездо кассы закрыто. После стука и всяческого царапанья в него, окно открылось, и нам сообщили, что следующий поезд будет ночью, а потом рано утром завтра.
Жопа мира, находка для затворника, центр уединения и медитации…
Мы сидели в автобусной остановке и думали. Думу надумали наивную, но решительную. А именно - гнать в Москву, как угодно, но быстрее и заяву в менты написать, будто у нас на вокзале в Одессе вещи кинули. Были еще варианты, сейчас уже и не помню их, но все они были связаны с Москвой.
А вещички наши, нажитые посильным трудом, ехали одиноко в Питер и грустили, а может спали.
А может, грустили и спали оттого, что грустили, а может и не спали вовсе, а слушали пространные коробковы телеги об одесской флоре и фауне и мечтали, а может, будильник что-либо потешное прогнал, он ведь Колин и к тому же синий. . .
Становилось по-взрослому жарко. Мы полежали в тени неведомо для кого созданной остановки и, набравшись решимости, двинули по дороге в надежде выйти хоть на какую более-менее приличную трассу. Нас почти сразу недалеко от этой остановки взял раздолбанный тракторок-дерьмовоз с пустым прицепом. Он разрешил залезть в этот прицеп, днище которого было зацементировано коровьим мумием. Тракторок провез нас на настоящую трассу, и мы поехали уже по-взрослому…
Каким-то образом, не помню, на ком и как, но без приключений мы добрались до сравнительно крупного поселения, которое конечно называлось городом. А в городе надо вести себя приличнее, чем не в городе…
Отступление, пока не забыл.
Такой был человек - Виталик Совдеп. Был потому, что в начале 90-х годов срулил в Израиль, на историческую родину.
Виталик был волосат дикими кудряшками. Хаер его вился мелким таким вихрем и прямо от корней. Если бы волосы человечьи были от природы жесткими, то он не пролез бы ни в одну дверь! Виталика по жизни более всего интересовал вопрос - как хаер сделать прямым, он все перепробовал, не буду раскрывать все его тайны, но некоторые косметологические изыски Виталика достойны содрогания, но волосы вились не взирая на упорство!
Еще Виталика беспокоил вопрос фри-лава, он интересовался им более в теоретических целях, донимал все вопросами о сути фри-лава и где его дают, потому как считал это главным в хиппи. Признаться честно, Совдеп всех ужасно грузил своим Фри-лавом, ну постоянно чувак гонит на одну тему, и так это нудно делает, что ваще труба!
При этом Виталик был очень милым человеком.
Когда не ныл о фри-лаве…
Прикид у Виталика был один из самых крутых, что мне довелось видеть. Лютый хаер, будто голова взорвалась волосами, джинсы, где от родной ткани нет уже ничего, только заплаты срослись причудливо, бусы гремят… Виталик посещал по субботам синагогу, особенно перед отъездом на историческую родину. Ему там прямо сказали: - Ты сюда не ходи, нацию не позорь…
Виталик был крут, настоящий был Виталик Совдеп. Совдепом его прозвали за то, что он достаточно долго был уверен, что коммунизм и хиппизм похожи, как близнецы-братья. Все общее, свобода, ну и фри-лав, наверно, при коммунизме на каждом углу дают, - «от каждого по возможности, каждому по потребности»…
Ну, в общем, это я в истории про маленькие городки отвлекся на Совдепа милого.
А история с ним простая. Едет это дитя цветов стопом по стране, и в каком-то захолустье его ссаживают, и он движется через это поселение, попутно стопя все движущееся в нужном направлении. В самом центре поселения к Виталику подходит мент и проверяя ксиву, строго спрашивает: - А ты чего такой драный весь, москвич вроде, в Москве тоже такой рваный весь ходишь?
И Виталик врет, дабы отмазаться от мента: - Нет, в Москве я прилично одеваюсь, это я тут так, тут деревня, тут можно попроще одеваться…
Мент аж человечий облик скинул разом!
-Ты чо, сволочь! Где тебе тут деревня? Это районный центр, вона клуб, три магазина, поликлиника, я тебе ща устрою деревню, москаль драный…
Ну чуть не загрыз кудрявое дитя цветов, обидели его поселение, деревней назвали…
Но отпустил, пожурил грубо и отпустил.
Конечно, Виталик некорректно ответил, но и сам вопрос изначально был неправильно задан.
Такие вот дела.
Ну, вот, назад к теме.
Мы аккуратно сели в автобус поселковый и выяснили, где вылезать к вокзалу. На вокзале было мило шумно. Я не помню название поселения, но поездов было много, и они бегали вперед-назад, и люди бегали к ним и от них. Мы пытались вписаться в поезда московского направления, но они почти все были проходящими, стояли недолго, и проводники не шли на помощь безденежным волосатым человечкам. Мы им рассказывали душещипательную правду о наших вещичках и паспортах уехавших в город на Неве, о том, как нам надо в Москву, врали еще что-то, придумывая на ходу, но безрезультатно…
Окучивая очередной поезд Одесса-Москва, я почувствовал одним местом неприятность. Оглянувшись, я увидел мента. Не могу сказать, что в жизни часто чувствовал на себе такой тяжелый взгляд, но тогда прямо так торкнуло, не по-детски…
Да и мент был какой-то нереальный, какой-то мультипликационный, отъевшийся Дядя Степа милиционер из детской книжки, только он в книжке добрый и высокий, а тут очень злой и тоже высокий. Он стоял горой в центре перрона и грыз семечки. Семечки эти я помню очень хорошо, точнее помню, что он грыз их очень ловко, прямо виртуозно. Я так и не смог научиться этому затейливому действу - грызть эти питательные и вкусные зернышки! Очень мучительно мне дается до сих пор потребление этого продукта, да я, в общем-то, оставил это медитативное занятие почти совсем…
А этот страж порядка в своей пасти их крутил, вертел, чистил, выплевывал шелуху на снующих пассажиров с бешеной скоростью! Я видел таких виртуозов не много…
Взгляд его был внимательный и злой. Вот просто злой взгляд - это еще ничего. Взгляд внимательный - тоже ничего особенного, а вот сочетание внимательности и злости, да еще в глазах мента - очень плохо…
Поезд уже собирался двигать дальше. Проводницы захлопали дверями своих вагонов. Сейчас поезд уедет, и мы останемся на перроне почти один на один с этим пожирателем подсолнухов.
Тут я сделал действо. Я подошел к нему сам и сказал: - У нас, вот, вещи все и документы украли, помогите нам добраться до Москвы, нас проводницы не сажают, мы без денег совсем…
Я рассчитывал сбить его с толку своим неадекватным поступком, разрушить некую схему взаимоотношений «мент-гражданин», заговорить с ним сам до того, как он скажет - предьявите документы…
Но мент не удивился моему обращению, он грыз свой корм и лениво меня рассматривал.
- А откуда сам-то.
- Из Москвы. Я же вам говорю - вещи украли все, нет у нас ничего, помогите до Москвы добраться…
Мент грыз и смотрел на меня, а я гнал и гнал.
И тут я понял, что мы с ним в разных временных измерениях, что мне час - ему минута. Он никуда не едет, он грызет себе и грызет, сутки-трое, -сутки тут грызет, в форму нарядился и грызет, трое грызет в трениках у телевизора. Сутки-трое,сутки-трое, тик-так, тик-так, как Колин будильник, но по своему.
Сейчас заберет себе в свой вокзальный закуток, посадит в клетку, и приедут через часок из отделения такие же грызуны и увезут, куда надо.
И тут мент открыл рот и сказал, изрек все, чем была занята его набитая щелухой голова
- А что такой рваный?
Вот и все. Бесперспективняк. Гибель Помпеи. Армагеддон на отдельно взятом перроне.
Подошло еще два мента. Не знаю, грызли они семечки, или что другое практиковали, не успел я рассмотреть, потому как в дверях уже движущегося вагона появилось шумное существо, закричавшее:
- Пипл, пипл, быстрее сюда, быстрее! ! ! !
Рядом с шумным существом стояла совсем молоденькая и явно испуганная проводница. Существо махало руками, бряцало фенечками, непонятно, как оно оказалось в фирменном, устланном ковровыми дорожками вагоне. Я уверен, что если бы мы не успели запрыгнуть, оно рвануло бы стоп-кран, или еще чего рвануло, но нас не оставило бы нас на перроне.
- Это мои родственники, их надо взять обязательно. . . - говорило существо проводнице, и проводница не могла отказать, сила энергии.
Уже в тамбуре мы разглядели ее. Существо оказалось милой, московской Светой, а как ее звали по иному не помню! Она была очень энергична, от нее можно было освещать вокзал, оставшийся позади. Состоятельные родители отправили ее в Одессу к состоятельной бабушке есть фрукты после того, как узнали, что Света употребляет наркотики. Смысл этой реабилитации неясен, это как Дон Жуана депортировать в Иваново…
Спасибо тебе, Светочка!
Менты не передали на следующий пункт остановки поезда ничего, и нас не ссадили. А может они тогда не успели внести наши образы и события в свое блаженное сознание, по причине стремительности всего произошедшего, а может мент тот вообще никуда не уходил с поста, никому ничего не докладываел и на другие станции ничего не передавал?
А те двое ментов только разносчики по постам семечек, а он сам так и стоит на месте, гадит в пакетик, ему еще семечек дают рассыльные и уходят, поменяв пустой пакетик на полный, точнее, полный на пустой, хотя это с чьей точки смотреть…
А может, от семечек прет немеренно. Недаром конопля в поле растет часто рядом с подсолнухами, может мент тот уже и не мент, а иное существо, измененный вид, смещенное сознание, новая субстанция сущности разума?…
Добрая проводница Светиного вагона делала вид, что нас нет, хотя и видела нас курящими в тамбуре.
Где ты сейчас, добрая проводница? Может, разбогатела и купила паровоз?
В купе, где ехала Света, было еще две студентки, которые были не против нас, да и как они могли быть против людей, которых привела Света?! Им даже было веселее, смутили их несколько только разговоры о дурдомах, типа, кто и где и как лежал и истории, как кто-то косил от армии и перекосил, а кто-то не докосил…
И где чего растет и как это собирать и есть,курить и прочее…
Света гнала не глядя на окружающий, притихший мир.
Четвертая полка вообще всю дорогу была пуста, потому как Свете ее состоятельная бабушка надавала фруктов в Москву, персиков всяких, абрикосов, и купила два билета…
Один для Светы, второй для персиков.
Такая бабушка.
В Москве, выйдя из вагона, я сказал спасибо проводнице. Она стояла у вагона, они, проводники и проводницы всегда стоят у вагона, когда пассажиры выходят из поезда. Может, вы в пути и не увидите ее, может, она закроется в своем проводничьем гнезде и за всю дорогу вам ни чая ни подаст, ни словом добрым не обогреет, но на перрон выйдет в тот торжественный момент прибытия, выйдет обязательно!
Может, это какой древний мистический железнодорожный обряд прощания с пассажирами, или он связан с переходом пассажира в простого гражданина, и проводник присутствует при этом процессе, который внешне не особо заметен - вышел человек из поезда, и все…
А не все так просто, ведь он был пассажиром только что, и - раз, один шаг на перрон, и он не пассажир уже вовсе!
И побежали человечки в метро толкаться, а проводник стоит у вагона из века в век, и будет стоять, пока земля крутится и поезда ходють по полоскам металическим.
Со Светой той я виделся пару раз и потерял ее из виду. Что с ней сейчас, и не знаю, а жаль…
Ну, а мы писать заяву не стали. Почему - не помню, но не стали писать заяву, будто у нас вещи кинули, а вместо этого поехали в Питер их искать. Логики этого движения тоже не помню. Вроде как испуг исчез по возвращении в родной город. Тогда страшилки быстро выветривались из головы и освобождали место новым подвигам.
В Питере нашли мы свои шмотки в комнате дежурного по вокзалу, при этом дежурная тетя долго не могла понять, что мы ищем. Мы ей рассказывали о наших злоключениях, о проводниках-человеконенавистниках, а она нас послала в камеру хранения, а вещи наши лежали у нее в углу комнаты. Мы сами их узрели, пальцами в них потыкали, и дежурная равнодушно их нам отдала, даже не удивившись своему не ведению того, что у нее в комнате лежит всякое, а она и жалом не ведет!
Милая женщина, ничего не сказала про необходимость покупать билеты, просто вещички отдала, и все.
Будильник был на месте, паспорта тоже, шмотки тоже, а коробушки не было совсем. Может, его прибрало к рукам страшилище из поезда и курит теперь с пьяной проводницей на пару, а может, вокзальные служащие, диспетчеры там какие, или стрелочники какие главные шмалят нашу коробушку под перроном Московского вокзала…
А может сам начальник вокзала прибрал нашу штучку в кармашек своей величественной и нарядной формы и, укуренный в лоскуты, закрылся в кабинетике своем и угорает над картой СССР…
Вот такая история.Мы как то сразу успокоились и пошли гулять по Питеру.
А будильник тот у Коли долго жил в комнате московской. Тикал конечно громко очень. Может он и сейчас в его комнате тикает, не знаю и у Коли не спросишь.
К сожалению Коли давно уже нет в этом мире, причиной тому послужили наркотики, тяжелые всякие штучки…
Конечно, трава не наркотик в том лютом смысле слова, в котором понимают разумные люди смысл слова «наркотики». Конечно водка в большей степени подтачивает все мировое сообщество, чем трава. Это все понятно и возможно, надо легализовывать эту халву, проблемка в том, что через нее путь к серьезным наркотикам, у многих она была ключом к проблемам.
Но это, конечно, зависит от человека, все по разному бывает.
Дальше жизнь потекла своим, волосатым руслом, и описывать все будни не стоит. Мои дачные други благополучно расселись по тюрьмам, а я старательно уходил в глубины хиппового мира.
Далее я буду повествовать некоторыми отрывками, как говорил Довлатов, - «будто пунктиром». Надеюсь, что будет интересно.