Залесский Лев Борисович: Мой путь

Часть 11

Итак, на поезде в центр Восточно-Казахстанской области Усть-Каменогорск, на автобусе 300 км до райцентра Катон-Карагай плюс 150 км до Урыля – села на левом берегу Бухтармы у знаменательной в географическом отношении точки стыка Казахстана, Алтая (России), Монголии и Китая. Для меня здесь поход мог и закончиться. Истомлённые жарой, долгой дорогой и тяжеленными рюкзаками, мы разделись и бросились в прозрачные воды Бухтармы. Противоположный берег казался близким и доступным. Не было принято во внимание два обстоятельства: стремительное течение горной реки и лежащие в воде подмытые быстрым течением деревья на другом берегу. Так что, приближаясь к берегу, я нёсся по течению, не имея возможности встать на дно и выйти на сушу. Совершенно однозначно, что жизнь мне спас Игорь Смирнов (в обиходе – Гоша), очень сильный крупный человек, сумевший уцепиться за ветви лежащего дерева, после чего он влез на ствол, а оттуда подал мне руку и помог подняться на тот же ствол. Заглядывая вперёд, с прискорбием констатирую, что он умер в 2012 году. Был он не старше меня.

Небезопасное купание в быстрой Бухтарме, переправа на пароме и ещё десяток километров до последнего перед подъёмом населённого пункта - Верх-Урыля. И здесь торжественный приём в юрте аксакала. Неспешная беседа, чай с солью и жиром. А на следующий день – вверх, по едва намеченной тропе к народному радоновому курорту. Это сейчас на высоте 1760 м  над уровнем моря,  на дне просторной каменной  чаши расположился санаторий “Рахмановские ключи”. Тогда над ямами с тёплой водой стояли ветхие дощатые хибары-сараи, в один из которых нас после 22 часов, в полной темноте запустили на полчаса всех вместе - 9 парней и 2 девушек.

Алтай, 1962 год. Верховья Катуни.На следующий день выход в долину Берели, устройство тайника для продуктов и высокогорного снаряжения и с облегченными рюкзаками штурм перевала в долину Катуни. Именно здесь альпийские луга с травами и цветами, в которых человек уподобляется муравью, вслепую карабкающемуся вверх. Крутизна и вязкая почва под ногами подсказывает необходимость использования «кошек», но камни и корни то и дело выворачивают кошки вместе со связками голеностопа. Но всё это компенсировалось великолепной панорамой со снежными вершинами Белухи на дальнем плане и яркими жарками (характерные для Алтая цветы) на ближнем.

Ночёвка в сотнях метров от ледяного грота, из которого с рёвом вырывается новорожденная Катунь.

Снова водораздел и подъём к верховьям Берели на плато над великолепным Кок-Кольским водопадом. Проходим заросли чёрной смородины. Девушки и двое парней остаются для устройства лагеря и заготовки дров, остальные с пустыми рюкзаками почти бегом спускаются по берегу Берели к тайнику за оставленным грузом. Оказывается, «хозяин тайги» – медведь – устроил «ревизию»: всё разворочено, мешки разорваны. К счастью, потери небольшие. Обратный путь почти весь в темноте, к тому же вверх, к тому же с грузом. Местами река не оставляет места для прохода, приходится переправляться вброд на другой берег. И таких переправ не один десяток. Вода ледяная, течение стремительное, камни на дне скользкие и вёрткие. Начинается гроза, и это на руку – вспышки молний позволяют выбрать траекторию движения. И только одна вспышка сильно озадачивает: она длится не секунды, а несколько минут.

ШАГ В СТОРОНУ и вперёд: дома, после отпусков, из иностранных источников узнали, что в этот день (ночь) в Казахстане был произведен очередной атомный взрыв.

Три дня стояли мы на плато, каждый день посылая разведку на Белуху с целью выбрать наиболее проходимый перевал для спуска на алтайскую сторону.

Три дня стояли мы на плато, каждый день посылая разведку на Белуху с целью выбрать наиболее проходимый перевал для спуска на алтайскую сторону.

Это сейчас Нижний лагерь – опорный пункт туристов и альпинистов в Горном Алтае. А тогда, в 1962, следов недавнего пребывания людей мы не заметили. Плато над водопадом и территория лагеря утопали в зарослях травы, цветов и дикого лука выше человеческого роста. С трудом просматривались крыши нескольких строений. При ближайшем рассмотрении одно из них оказалось бывшим управлением, где сохранились шкафы с документами. Здесь я взял вдобавок к своему 40-килограммовому рюкзаку две папки: «Приказы» и «Телеграммы», в наивной надежде на то, что в будущем, вникнув в их содержание, воспроизведу на бумаге штрихи давно минувших страшных лет. Ношу в себе мечту написать драму об этом походе и лагере. Вряд ли она осуществится.

Другое строение оказалось бывшей школой, по крайней мере, местом какой-то учёбы, ибо там сохранились сухие обломки, 30 лет назад составлявшие парты. Каюсь, я был автором идеи использовать их как дрова, которые нам предстояло взять с собой на 2 – 3 дня пути по высокогорью.

Алтай, 1962 год. К перевалу.Путь вверх был интересен не только ослепительными по красоте пейзажами и видом двух вершин Белухи, но и обилием сурков. На одном из привалов нас с любопытством рассматривал из-за камней медведь.

Южные подходы к перевалу (проходу в хребте) были достаточно легко преодолимы – снега немного, траверс не очень крутых склонов – а вот на перегибе и восточном склоне нас ждал потрясающий сюрприз: крутой снежно-ледовый сброс длиной порядка 400 метров. Это было после полудня, и, сделав по всем альпинистским правилам с рубкой ступеней и полочек 3-4 площадки вниз на длину верёвки, мы поняли, что до темна спуск не закончим. И тогда командир принял решение: каждый бросает свой рюкзак вниз и следит за его траекторией, чтобы потом найти, а сам спускается методом глиссирования, тормозя ледорубом или альпенштоком. Слава Богу, все остались целы.

Впереди менее сложные перевалы, ледники, переправы.

Вот характерные ВЫДЕРЖКИ ИЗ ОТЧЁТА.

«Спуск с перевала Л. Кулагаш осуществлялся с использованием всего нашего альпснаряжения - альпенштоки, отриконенные ботинки, кошки, котята, веревка, репшнур, грудные обвязки, карабины, ледорубы, рукавицы. Срыв со склона в трещину не был допущен. Ночлег был организован после прохождения поворота ледника Куркуре на травянистой террасе. Идем левым берегом реки. Очень интересно первое озеро, т.к. сток из него происходит под каменистой перемычкой. Шумным каскадом вода низвергается по камням вниз и оказывается во втором озере. Появились первые деревья. Долина реки Куркуре резко сужается, превращаясь в красивейшее ущелье. Перед каждым прижимом следует крутой подъем тропы вверх. Идти с рюкзаками по тропе, идущей по небольшому выступу, по камням, покрытым мхом, небезопасно. Скала мокрая, внизу ревет река. Спуск вниз со скалы проводим по веревке спортивным способом. На небольшой площадке под скалами можно ночевать, но не стали, т.к. она всего на 0,5 м выше уровня воды в реке. Спуск со скалы был закончен в темноте, поэтому ночлег был организован на крутом склоне под кедром на палатках с грудными обвязками, пристегнутыми к основной веревке, привязанной к кедру. "Висячая ночевка". 

Далее берег реки – сплошной курумник с редкими деревьями – елями, лиственницами, березой, кедрами. Тропа идет по травянистой кромке, рядом с рекой. Третье озеро в долине р.Куркуре самое красивое. Оно имеет вытянутую форму, зажато крутыми, отвесными скалами. В зеркальной поверхности воды отражаются горы. Из озера (длинна около 500 м) река извергается шумным водопадом. Далее курумник и каньон. Высота четвертого озера – 1750 м. Тропа (по-видимому, звериная) поднимается на гребень отрога, разделяющего долины Иедыгема и Куркуре. Во время привала на нас по своей тропе на курумник в 50 м от нас вышел медведь. От нашего крика припустился вверх по камням. Далее мы в долине Иедыгема. В лесу много ягод: брусники, чёрной смородины. На ночлег группа остановилась на самом языке ледника, на морене».

В этой, более лёгкой 8-дневной части пути к Чуйскому тракту наиболее яркие впечатления остались от 12-километрового ледника Менсу, который дает начало реке Иедыгему, большому левому притоку Аргута, водопада Куркуре, прекрасных озёр в долине Куркуре, 2-километровой Ак-кемской стены, метеостанции.

Закончили поход по высокогорной части в посёлке при пасеке на правом берегу Катуни, здесь нас на лодке переправили на левый берег, где было подобие дороги. Ещё дневной переход – и село Иня, Чуйский тракт в глубокой долине, по которой гонят стадами из Монголии яков. А чтобы ясно было, что финишный участок (без перевалов и с «похудевшими» рюкзаками) это не прогулка, приведу его километраж: метеостанция – пасека Аккем – 39 км (за день); Аккем – Инегень 35 км.

Здесь нам удалось «поймать» грузовик, в кузове которого целую ночь (350 км) тряслись в пути до Бийска. Дорога проходит через два перевала, с которых открываются великолепные виды на горы и Катунь.

В качестве судьи-комментатора на соревнованиях по ориентированию.10 августа добрались до Новосибирска, где в ожидании поезда в Горький успели посмотреть экспозицию картин Рериха, съездить в Академгородок и пообедать в ресторане (!).

Что касается соревнований по ориентированию, тот же Домбровский не раз ставил меня комментатором, начальником дистанции, главным судьёй. Так что первый разряд по спортивному туризму и удостоверение судьи первой категории я получил одновременно.

Оставались и походы выходного дня (иногда – дней, приуроченные к праздникам). Наиболее часто и активно участвовали Валя Мухин и Оля (они со временем поженились), Юра Зотов и Вера, ставшая позже его женой, Юра Шаповалов и Валя (тоже позже поженились), Андрей Садовский и Тома Сутырина, Ира Воробьёва, Мила Зельцбург, Поля Арзамасцева, Коля Безденежных, Ира Седельникова, Таня Кабатова, Толя Маслов, Саша Чупраков, Ира Иванова, Петя и Лена Судаковы, Мила Никишина; позже появились Оля Погорелова и её подруга Люда Бирюкова из ДорНИИ, Саша Кравчук, Вася Долбнев, Игорь и Таня Катковы.

Можно вспомнить ещё:

Эти походы наибольшей активности достигали в 1961 – 1973 гг. и сошли на нет с освоением мною своего автомобиля.

Валя Мухин был хорошим разработчиком, и при этом замечательным, компанейским товарищем, затейником, душой компании. В походах его коньком были песни у костра. Вспоминается такой момент, характеризующий его многогранность. Я как-то вслух подумал: «Как это троллейбус, проходя «стрелку» на токоведущих проводах, переключает её на нужную пару?». И через несколько дней Валя рассказал мне, рисуя схему на бумаге, как это происходит. Печально, что умер он совсем молодым, вскоре после рождения ребёнка, от цирроза печени, причём его «угасание» происходило долго и мучительно.

Юра Зотов – сильный, весёлый, надёжный, неунывающий. Запомнился эпизод из 1965 года. Это был поход выходного дня на озеро Черновское. Добираться до него было не просто. Сначала электричкой в Балахну, там километра два до конечной станции узкоколейки на Чистое. Часа два медленного продвижения игрушечного состава через леса и болота. И ещё 10 км пешком лесными тропами и просеками. Наконец, костёр, на котором закипает в походном котле наваристый гороховый суп с тушенкой. Все смотрят на него голодными глазами. И тут – катастрофа. Перегорает и ломается перекладина над костром; котёл летит на землю, разливая содержимое. Первым среагировал Юра. Он бросился животом на землю и стал жадно глотать разлившуюся гущу.

Зимой 1962/1963 Михаил Львович (мамин брат) был сбит машиной на улице, получил серьёзные травмы, после которых не реабилитировался полностью. Весной (14.05.1963) он скончался от инфаркта. Берта через три года переехала к новому мужу (фамилия его – Бобер) в Канавино. Она скончалась 14 декабря 1979 года – через 10 лет после смерти мамы.

К этому времени (весна 1963) относится открытка Иосифа маме, характеризующая жизнь московской семьи.

9.5.63
Дорогая Сарра!
Получили твое открытое от 7-го. Я сильно расстроен им, т.к. вижу, что состояние Миши очень плохое. Если б я мог поехать, чтобы помочь (заменить) Берту и повидаться с Мишей! Не говорю уже о себе (мне трудно ходить и держусь только благодаря тому, что не хожу и придерживаюсь строгого режима). Но дома положение таково, что совершенно невозможно отвлечься [?]. Белла приходит в 6 ч. веч. и я весь день занят уходом за Анкой. Егору ничего нельзя делать [?]. Рая еле ходит, садится, ложится и встает со страшными страданиями [?] [?] - болят суставы. Белла вчера вернулась из Литвы. Твой Иосиф.

Поскольку ГНИПИ был головной организацией своего направления техники и курировал 15 исследовательских-разрабатывающих организаций и 25 заводов, его разработчики участвовали в приёмке заканчивающихся разработок. В одну такую комиссию, принимавшую разработку Каунасского института измерительной техники, попал и я. Работа комиссии занимала около 10 дней, причём хозяева предложили в субботу-воскресенье культурную программу. Я просил рекомендовать мне что-нибудь вне города, с которым я успел познакомиться вечерами. Так я на «Ракете» по Неману в субботу попал в прекрасную Ниду на Куршской косе.

До конца дня побывал на морской стороне, поднялся на самые высокие дюны над заливом и нашёл ночлег в пансионате «Жуведра». Заодно договорился с его смотрительницей Виргинией, что в будущем году она поможет устроиться в Ниде маме.

На следующий день я прошёл всю северную часть Куршской косы, добрался до Паланги и поздно ночью вернулся в Каунас. По рекомендации Беллы в Каунасе посетил литературный музей, где её творчеству была посвящена отдельная комната.

Надо сориентироваться. 1964 г.Летом 1963 я провёл поход по Азербайджану (Малый Кавказ, гора Бабадаг) – физически не очень тяжёлый, если не считать переправ вброд через горные реки. Посетили при этом Баку и Тбилиси. Причём, в Тбилиси мы ехали в кузове грузовой попутной машины. Описание и схемы нам прислали в результате переписки из Республиканского совета по туризму, с которого мы и начали знакомство с Азербайджаном. Поход состоял из двух отрезков, одним из которых командовал Лёня Грибин. Также участвовали Володя Кузьмин и Саша Чупраков, Женя Черняев, Коля Перышкин, Валера Улитин. Чисто мужская группа, двое пристроены Клубом туристов.

В 1964 сделал ещё одну попытку «уйти в науку». Дертев обещал взять меня к себе в аспирантуру. Сдал кандидатские экзамены по немецкому языку и диалектическому и историческому материализму, но, когда дело дошло до официального приёма, выяснилось, что места для меня нет.

В начале лета получил от ГНИПИнской секции альпинизма путёвку в альплагерь Ала-Арча на Тянь-Шане в 50 км от Фрунзе. Хорошее окружение, прекрасные виды, опытные инструкторы. Жили в больших армейских палатках на берегу бурной реки. При восхождении на вершину «Электро» 5200 м ночевали на 3500 в палатках.

По окончании смены прокатился в Алма-Ату, там ночевал на базе альплагеря, потом поднялся на каток Медео и в альплагерь Талгар, посмотрел защитные сооружения от наводнений, построенные швейцарцами.

Потом перебрался на Иссык-Куль. Остановился на турбазе в центральном посёлке Чолпон-Ата. Поплавал в прозрачной воде, поел фруктов.

Мама в это лето самостоятельно съездила в Ниду, где жила в том же пансионате «Жуведра».

Я на Тянь-Шане. 1964 г.В ГНИПИ был очень прогрессивный, мыслящий, порядочный директор А.П. Горшков. Несмотря на секретность и табу на зарубежные поездки, он счёл необходимым дать желающим возможность усовершенствоваться в английском языке. С местным инязом был заключен договор, и группа сотрудников в ранге от рядового инженера до начальника отдела приступила к занятиям. Мы с Изой вошли в их число. Четыре раза в неделю вечерами по 4 часа занятия вела Галина Семёновна Голубовская. С 13 сентября 1964 мы с Изой, виделись практически ежедневно.