13 октября Юля родила Галю.
В ноябре я проводил занятия в Сарове. Вёз нас – четверых преподавателей – Миша, сын декана филиала СГА Татьяны Михайловны Зиминой, на «Газели» со сдвоенной кабиной. Путь неблизкий – около 200 км. Сложная и строгая процедура контроля на въезде в зону. Она окружена несколькими рядами колючей проволоки с контрольно-следовой полосой, и охраняет её целая дивизия.
Занятия проводились в школе, где было несколько кабинетов отделения СГА и две комнаты для гостей. Миша бывал там до того, поэтому покатал нас по наиболее значимым местам, связанных с Серафимом. Приближаться к деловым объектам нельзя, их (как и периметр) охраняет автоматика, зато мы съездили к лечебным родникам и набрали воды домой.
Но меня мучило неотвязное желание посмотреть бомбочки. И нам удалось попасть в музей, хотя это был для него нерабочий день.
За этот учебный год написал и издал Курс лекций, сделал со студентами учебный фильм.
Михаил в школе оформил высшую квалификационную категорию. Столь молодых преподавателей с высшей категорией до этого в школе не было. Кроме того, он проявил ряд спорных инициатив – походы с ребятами, соревнования с элементами туризма. Как и следовало ожидать, это сопровождалось не только позитивным отношением.
В феврале 1999 поездка в Саров.
22 февраля в Заполярном умерла Лидия Максимовна. Последние две недели она находилась в больнице с инсультом после телефонного разговора с Юлей. 20-го у неё произошёл разрыв крупного сосуда, она потеряла сознание, как выяснилось – навсегда. Миша узнал о смерти Л.М. по телефону от владимирской Юлиной двоюродной сестры Марины Галаевой. Ночью мы звонили во Владимир. Гроб 8-го марта привезли во Владимир на машине комбината, где работал экскаваторщиком отец Юли. Миша с Юлей ездили во Владимир на похороны на машине Володи – мужа Юли Гуриной, подруги Юли (Залесской). Дети оставались под присмотром Юли Гуриной, помогала Иза.
Зимой опять готовим поездку на соревнования по ориентированию. Домбровский просит исполнять обязанности переводчика и экскурсовода, привлекаю в состав едущих нескольких своих старых знакомых.
В марте – новая поездка в Саров.
Апрель - июль по протекции Вайсблата веду курс методологии науки в Университете Российской академии образования (НФ УРАО). Одновременно пишем с Вайсблатом учебное пособие «Основы научных исследований» и рабочую программу по дисциплине "Начала науковедения". Внедрить эту дисциплину в учебный план студентов не удалось, но лекции для аспирантов на эту тему читал.
Напряжение в семье Миши нарастало. Поздно вечером 16 мая звонок Юли: «Миша поехал в гараж. Боюсь, что с плохими намерениями» - это в переводе на нормальный язык. Гараж далеко и от автозавода, где они живут, и от нас – на Стрелке; на городской транспорт рассчитывать уже поздно. Мчимся в свой гараж и на своей машине – на Стрелку. Ворота Мишиного гаража не заперты, двигатель его машины работает, сам он на полу без сознания, на верстаке недопитая бутылка шампанского. Вытаскиваем Мишу из гаража, выключаем мотор, я бегу искать телефон-автомат, с трудом прорываюсь в охрану порта, вызываю «Скорую». Она приезжает вместе с милицией. Мишу везут в 33-ю больницу, где есть токсикологическое отделение. Мы мчимся за «Скорой» туда же. Дежурный врач-психолог-токсиколог Мудрова С.А. (позже – зав. токсикологическим отделением) после того, как Мишу приводят в сознание, разрешает позвонить Юле.
Летом едем в Европу. На сей раз соревнования будут на трёх площадках: в Дании (Орхус) и Швейцарии (Лангенталь и Нидервальд). По питанию участники поездки объединяются в компании. Если в поездке в Польшу-Чехию я питался с Мишей, в этот раз меня «объединили» с двумя незнакомыми ни со мной, ни друг с другом женщинами, что практически оказалось неудачным.
Приподнятое настроение начала поездки кончилось в Бресте при виде многокилометровой очереди на границе. Стали искать «чёрный ход». Нашли его в виде таксиста около таможни, который поехал с нами обратно в Брест к штабу погранотряда, где из проходной договорился по телефону с кем-то о режиме наибольшего благоприятствования для нас.
Отдав должное центру Варшавы, вечером выезжаем из города и километрах в десяти от последних кварталов прочно встаём: вышел из строя масляный компрессор. А это омертвляет сразу несколько систем машины. Это происходит в субботу вечером. Звонить куда-нибудь бесполезно. Упрашиваю дорожного мастера, живущего неподалеку, пустить нас на ночевку на бетонированную площадку около его хозяйства и отбуксировать трактором с дороги автобус на площадку по другую сторону дороги. С помощью компрессора того же трактора открываем створки багажников автобуса, вытаскиваем своё немалое имущество и разворачиваем лагерь. На следующий день съездили и более обстоятельно погуляли по Варшаве. В этот же день приезжает ремонтная бригада, заменяет компрессор, и мы продолжаем путь. Летняя жара и выход из строя автобуса, а с ним и холодильника сыграли с нами злую шутку. Семейная пара Николай и Нина из Свердловска везла с собой в качестве питания варёную колбасу в расчёте на всю дорогу. Когда автобус пересёк границу Германии, стало ясно, что Нина чувствует себя плохо, и состояние со временем ухудшается. Не надо было иметь медицинское образование, чтобы понять, что это отравление. В сумерках вошли в Берлин и стали искать место для остановки. Но на широкой магистрали, идущей с востока на запад, у тротуаров стояли плотной колонной припаркованные на ночь машины, в некоторых местах даже в два ряда. Только на привокзальной площади вокзала «Ост» нашли возможность приткнуться и вызвали по телефону «скорую». Она приехала довольно быстро. Встал вопрос: кто будет сопровождать Нину. Две кандидатуры были на первой очереди: муж, как самый заинтересованный человек, или Домбровский, как держатель документов и денег. Оба решительно отказались по причине абсолютной неспособности объясниться. Делегировали меня. Чем занята дежурная бригада в первом часу ночи? Играют в лото в отгороженном стеклянной стеной отсеке. Не очень легко оказалось отвлечь их. Всерьёз занялся нами с Ниной Хайнц – мужчина моего возраста. Когда Нине понадобилось в туалет, и я пошёл в отсек бригады, из-за стола поднялась мощная атлетическая фигура, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся молодой девушкой.
Надо отдать должное Хайнцу. Он не исчезал, подталкивал анализы, внушал нам (в первую очередь, мне, ибо Нина не понимала ни слова, да и не до того ей было) оптимизм. В начале пятого (часа) пришли анализы, и Хайнц посоветовал мне удалиться с условием, что он походатайствует перед утренней сменой, чтобы Нину отпустили, а мы должны подъехать за ней в 9:30. Делая заговорщицкие знаки, он завёл меня в кладовую лекарств и нагрузил увесистую сумку всем необходимым, включая специальное питьё. После чего проводил меня до выхода и показал дорогу к воротам (оказалось, что госпитальный городок окружён высокой стеной, которую я ночью не рассмотрел).
Охранник в воротах рассказал, куда сможет подъехать наш автобус, и подробно объяснил, как мне выйти к транспорту в сторону вокзала.
Практически в предрассветной темноте я прошёл около километра и вышел на обширную площадь. Где здесь остановка транспорта, и куда идти дальше, можно было только гадать. Но на другой стороне пустынной в этот час площади я рассмотрел маленькую фигурку и пошёл по направлению к ней. Оказалось, это было удачное решение. Молодая китаянка ехала тоже в сторону вокзала. Более того, она знала расписание автобуса и была уверена, что он вот-вот подойдёт. По поводу моей тревоги, что у меня ни одной марки, она сказала, что в это время контроля не бывает. Сама она работает в прачечной и каждый день в это время едет на работу.
Когда я вошёл в салон нашего автобуса, почти все спали. Те, кто увидел меня, подняли крик типа «Ну, как?» и разбудили остальных. Обрадованные моим рассказом, все тотчас решили, что до 9 часов мы успеем кое-что осмотреть, и бросились в направлении центра. Светало. Мы прошли по просыпающемуся городу до Бранденбургских ворот, по Unter den Linden до площади с телебашней и обратно вдоль канала. Дальше всё было благополучно – и с Ниной, и с дорогой.
Очень приятный город Орхус. Участникам соревнований предоставлен спортзал огромной площади, где на полу разместилось несколько сот человек. Спортивный комплекс в парке, а рядом – резиденция королевы Маргрете II, которая при своих 59 годах (тогда) сохраняет спортивный стиль жизни и приехала сюда в честь соревнований. Удаётся посмотреть и центр города, и два его музея, и кладбище плюс искупаться в проливе Каттегат.
По окончании соревнований заезжаем в Биллунд, где осматриваем Лего-парк, прорезаем с севера на юг Германию и через Базель входим в Швейцарию.
Лангенталь – городок с 50 тысячами жителей и имеющий 111 туристских достопримечательностей. Почти половину из них осмотрел с примыкающей обычно ко мне частью группы.
Последняя площадка соревнований была в Южной Швейцарии, городок Нидервальд. Он немного в стороне от шоссе, ведущего на юг, к Женевскому озеру. А между ним и шоссе –большое поле аэродрома с ангарами для самолётов. Переезд в Нидервальд через горные перевалы и тоннели сам по себе очень живописен. Но организаторы соревнований постарались и трассы соревнований привязать к великолепным местам. Один день – в районе перевала Гримзель, другой – около ледника Алеч с видом на вершину Юнгфрау. В свободное время – а это вторая половина дня – заезжаем то в Цюрих, то в Люцерн, то в Берн, а в последний день – в Монтрё на Женевском озере.
Швейцарцам можно позавидовать в их умении обустраивать привлекательные для туристов места. Кажется, перевал в горах… Надо скорее его миновать и спускаться в тёплую долину. На перевале Гримзель есть гостиница, магазины, музей, заглублённая в землю церковь. А кругом – вершины, частью зелёные, а выше – снежные. Я был свободен от соревнований в этот день и собрался подняться вверх над поляной соревнований. Одна из участниц нашей поездки – Зоя Селезнева из Сарова – захотела составить мне компанию, и мы начали набирать высоту, задумав «обогнуть вон ту вершинку и спуститься к перевалу с другой стороны». Чем выше мы поднимались, тем более широкая и величественная панорама открывалась перед нами. Но за вершиной, к которой мы стремились, открылся не спуск к поляне соревнований, а огромный цирк, на дне которого сияло озерцо. С северной стороны в него сползал снежник, а южный берег представлял собой нагромождение камней, между которыми пробивалась трава и даже цветочки. Зоя предложила спуститься к озеру, а увидев кристально прозрачную голубую воду, захотела искупаться. Дело в том, что у себя дома, в Сарове, она, по её словам, купалась в тамошней речке Саровке до самого ледостава, и температура воды не была для неё определяющим фактором. Было другое препятствие – отсутствие купальника. Поэтому она попросила меня повернуться спиной и полюбоваться панорамой, а сама, с воплями восторга и фырканьем, сделала в воде небольшой круг и выскочила на берег. Уязвлённое самолюбие заставило меня повторить её «подвиг», хотя, честно говоря, кроме леденящего ужаса, в воде я ничего не почувствовал. После купания мы продолжили спуск к перевалу.
Надо признаться, что небольшое моральное удовлетворение я получил позже от того, что у Зои появился лёгкий насморк, а для меня ледяная купель прошла без последствий. В один из дней, когда я не был задействован на дистанции, я проспал. Все наши, кроме Зои из Сарова, уехали. А дистанция была в 60 км южнее нашего лагеря, в горах, в районе самого большого в Швейцарии ледника (глетчера длиной 16 км). Потерять такую картинку было бы непростительно. Вот там и пришлось воспользоваться автостопом. Туда мы напросились в большую машину-караван, в которой семья путешествовала по Швейцарии. А обратно нас подхватила молодая темпераментная итальянка в открытой спортивной машине. По дороге общались на двух языках. Она артистически ругалась в адрес велосипедистов, которые уж очень вольно вели себя на нашей нелёгкой горной дороге.
При регистрации в Нидервальде в качестве сувенира всем участникам выдавалась телефонная карта для международного разговора. То ли из-за недостатка времени, то ли из-за неисправности уличного телефона-автомата домой дозвониться я не смог.
Из Нидервальда по окончании соревнований мы перебрались по горной дороге в италоязычную провинцию Тичино, пересекли итальянскую границу, переночевали около АЗС при въезде в Венецию, провели день в Венеции, к вечеру выехали в её пригород на курортной песчаной косе около Лидо-ди-Езоло. Искупались, побродили по кишащей фланирующей публикой главной улице и в сумерках выехали в сторону Австрии.
Границу я проспал, а утром остановились на окраине Вены. Командор объявляет, что 8 часов в нашем распоряжении. Как обычно, сгруппировалась вокруг меня (как говорящего по-немецки) группа, преимущественно женская. Но у меня не было настроения идти «толпой», я под надуманным предлогом рванул назад якобы к автобусу, потом на АЗС попросил схему города и пошёл пешком к центру Вены. Всё было красиво и интересно. Люди на улице любезно отвечали на возникающие вопросы, стояла прекрасная солнечная погода. Особенно поразил деловой квартал с гигантскими зданиями министерств и надписями на фасадах «Добро пожаловать». И тут я вспомнил про швейцарскую телефонную карту. Позвонил из уличного автомата – опять безуспешно. Когда на моём пути возникло серой громадой Министерство связи, я дерзнул зайти туда. Огромный вестибюль с киосками всякой всячины. Вход в коридор, где слева и справа двери в разные службы. Сразу за входной дверью – кабина дежурного, который, ничего не спрашивая, приветливо улыбается. Подхожу к нему и спрашиваю, где мне могут помочь позвонить по карте в Россию. Он выходит из своей кабины, запирает её и предлагает идти за ним. Долго идем по коридорам министерства, пока, наконец, в одном из кабинетов он сам объясняет причину моего появления. Человек, к которому он обратился, встаёт и ведёт меня в подвал, стены которого заставлены шкафами приборов. Около одного из стендов он показывает мне телефонный аппарат и говорит код выхода прямо на Горький. Здесь я легко дозваниваюсь до дома, слышимость прекрасная, время разговора ничто не ограничивает. Настроение у меня подскакивает, и я продолжаю свой путь к центру.
Прекрасный парк с позолоченной скульптурой Штрауса. Летнее кафе, где я не устоял перед соблазном подкрепиться мороженым. Волшебная панорама Дуная.
Но время бежит, пора подумать о возвращении. Прикинув, сколько времени занял у меня путь к центру, я решаю возвращаться к автобусу на метро. Это ещё один эпизод, ярко запомнившийся в связи с Веной. При входе в метро нет ни кассы, ни турникета. Озадаченный возвращаюсь на тротуар к входу и тут обнаруживаю кассовый терминал. У меня несколько бумажных шиллингов, так что в замешательстве уточняю у подходящей к входу дамы, сколько надо заплатить до моей станции (я заметил её утром в полукилометре от автобуса), и как быть с разменом. К нашему разговору подключилось по очереди несколько человек, оживлённо пересказывавших друг другу мою проблему. Прозвучал даже совет ехать без билета, ибо контроля практически не бывает. Кончилось тем, что они скооперировались, набрали необходимое количество металлических монет и вооружили меня билетом.
Далее мы решили ехать через Словакию, где предполагалось более лёгкое прохождение контроля и менее загруженные дороги. Подъехали к пограничным сооружениям после полуночи, офицер молча собрал наши паспорта и ушёл, захлопнув за собой дверь. Наш автобус был единственной машиной перед шлагбаумом. Появился таможенник, проверил багаж и в салоне автобуса взглянул на пассажиров. Может быть, у дежурной смены сложилось впечатление, что едут челноки и они предположили, что кое-что с нас можно получить. В автобусе сначала стояла тишина, половина людей дремали. Но когда ожидание приблизилось к трём часам, вполголоса начали решать, что делать, как себя вести. Как бы не было хуже! Пришли к выводу, что надо что-то делать. Я робко постучал в дверь, за которой находились наши паспорта, вошёл и спросил:
- Что мне сообщить в редакцию о причинах задержки?
- А кто вас держит? – был ответ – забирайте паспорта и «счастливого пути».
Наш путь в Россию лежал через Польшу, но было решено на день остановиться в Кракове, отдохнуть, привести себя в порядок. В кемпинге на окраине города есть для этого всё необходимое.
Великолепен Краков с его главной площадью с колокольней и трубачом, его Вавелем!
Здесь пытаюсь в университетской библиотеке в центре Старого города взглянуть на рукопись Коперника «Гелиоцентрическая система мира». Оттуда меня направляют за границу Старого города в шикарную новую библиотеку, построенную при содействии ЮНЕСКО. Но и там разочарование: говорят, что при перевозке фондов рукопись была утрачена.
Осенью я переговорил с ректором на тему аспирантуры и подготовки диссертации. Реакция была одобрительная, а в качестве руководителя она назвала Ромашову.
Ориентировочное направление – экономика и управление природопользованием. Что касается последнего (природопользования), это была знакомая мне тематика, так как она входила в качестве раздела в дисциплину, которую я вёл – концепции естествознания. С тех пор, как я начал преподавать, я вёл в компьютере файл «дополнение», в который заносил всё интересное из читаемого, видимого по ТВ и слышимого по радио. Так что было немало накопленного материала. А экономическая или управленческая составляющие были тем локомотивом, на котором только и можно было в «моём» институте числиться в аспирантуре, получать поддержку и выйти на защиту.
Учебная нагрузка в 1999-2000 году была приличная: 1,25 ставки с осени до 1,5 весной.