Пришлось взять в библиотеке кучу книг (библиотека на лето закрывалась), засесть у компьютерщиков, которые, в отличие от преподавателей, имели только 1 месяц отпуска, написать программу и вчерне Курс лекций. По ходу дела наметились ещё две книги – Словарь и Хрестоматия. Так что с 27 августа 1995 я приобрёл приставку к должности «с правом преподавания ст. преподавателем».
Другие события 1995:
Первый учебный год прошёл хорошо. Я ввёл новацию: перед каждой лекцией рассказывал о событиях и учёных, связанных с датами этой недели. Да и сама дисциплина, поскольку в естествознании переплетается информация обо всех его составляющих, интересна и доступна. Кафедра информатики, к которой я был приписан, возглавлялась Александром Лазаревичем Коганом, очень положительным, контактным доктором наук, так же как и я пришедшим из оборонки. Жаль, вскоре он уехал в Штаты.
Весной 1996 в разговоре о летних планах Иза с Мишей решили сделать мне подарок: допустить к участию в Мишином походе с его учениками по Западному Кавказу (150 км по горам). Доводом в пользу этого было участие в походе Юли с 6-летней Анной.
В июле выехали в Москву (повидался с Беллой), приехали в Нальчик, по Баксанскому ущелью на «Газели» поднялись до ущелья Адыл-Су, где устроили ночёвку, и где я обнаружил, что после поезда остался без паспорта. Часть пути на поезде проходила по украинской территории, и нас проверяли украинские пограничники. Там паспорт был. В какой момент и в результате чего исчез, было не ясно. Но он мог понадобиться и в горах – патрулям пограничников или КСС – и на обратном пути. Поэтому сходили с Михаилом в милицию в посёлке Эльбрус, заручились справкой.
Отчасти для акклиматизации, отчасти потому, что почти все были на Кавказе впервые, сходили в верховья Адыл-Су (страшная картина брошенного альплагеря с проросшими через спальные корпуса деревьями), поднялись на Чегет, дошли до канатной дороги, идущей к вершинам Эльбруса, поднялись на верхнюю станцию, переночевали около коттеджа от академической станции «Нейтрино» в брошенной 6-этажной гостинице – тоже страшная картина освоенной телятами лестницы и зияющих оконных проёмов. Потом вновь спустились к посёлку Эльбрус и пошли по маршруту. Честно говоря, на начальном этапе мне было предельно тяжело. Юля ведь лыжница и могла схватить Анюту, когда та выдыхалась, под мышку и бежать с ней вверх. Остальные тоже были моложе на 30-45 лет. Но горы и виды того стоили. Дошли до Долины нарзанов (Джилы-су), дальше было проще. И вот, наконец, Кисловодск. Устроили там днёвку. Съездили на пригородной электричке на озеро, где отмылись и понежились (если забыть про бесчинства пьяных казаков, которые «охраняли там порядок»). Ростов/н/Д – тоже посмотрели, потом съездили на Азовское море и выехали домой из Ростова.
Иза провела свой отпуск в огороде.
В августе, с началом учебного года, я был переведен на должность начальника отдела маркетинга и рекламы с правом преподавания.
В сентябре знакомые отдали нам 5-летнюю собаку-пуделя. Она получила имя Майка, без колебаний приняла меня в друзья-хозяева и с удовольствием переносила все тяготы моей бродячей натуры.
В конце сезона вывезли домой неплохой урожай картошки, свёклы, моркови, лука, чеснока и производных из огородной ботаники.
Перед Новым годом получили открытку от Юлика Мосткова, где он говорит, что все три поколения (имеются в виду и дети Лены Емельяновой, старшая дочь в 1994 вышла замуж) очень заняты, а они с Ниной вернулись с дачи в конце октября, при этом урожай был слабенький. Через несколько лет Белла рассказала, что муж Лены Алик (по внешнему виду – из монголоидов) – крупный предприниматель, старшая дочь вышла замуж за еврея, а у самого Юлика один глаз не видит.
В каникулы в январе 1997 на 11 дней устроился в санаторий им. ВЦСПС. Тёплые ванны и грязи после удаления почки мне были противопоказаны, но попить водичку и погулять на лыжах было не вредно.
В июне в письме Беллы прозвучало, что у Егора ежедневные сердечные приступы, и он сильно «раскис». Он уже не берётся вести машину (они переезжают на дачу). Анна выступает со своими песнями в разных крупных городах. Она решительно ушла от Димы, оставив ему квартиру, и живёт с «другом» у знакомых. Алёша закончил 10-й класс и наведывается в гости к бабушке – Римме Казаковой. Сама Белла переводит с немецкого сразу две книги.
В июле три недели лечился (амбулаторно) в 1-й городской больнице у Н.М. Васениной.
Анна в этом году пошла в школу – в лучший в Автозаводском районе лицей.
Большая потеря для НКИ и для меня – уехал в Штаты А.Л. Коган. У него было много публикаций в зарубежных научных журналах как по теоретической физике, так и по технологии полупроводниковой микроэлектроники, отсюда – контакты, известность.
Выделилась кафедра высшей математики, которую возглавил профессор Б.И. Вайсблат и к которой приписали меня. Вайсблат пришёл в НКИ одновременно со мной, он всего на 5 лет моложе меня (умер в 2015 году), так что у нас были не строго формальные отношения. Вообще, и на кафедре, и в институте в целом я чувствовал себя комфортно. Может быть, это объяснялось моим специфическим положением в начале работы там, в силу чего я познакомился со всеми преподавателями и сотрудниками. Может быть, в НКИ сложилась тёплая неконфликтная атмосфера (хвала Сумцовой!).
Как пресс-секретарь, написал и организовал публикацию в интересах НКИ сотен материалов в газетах, на радио, на телевидении.
Как преподаватель, руководил подготовкой своими студентами докладов на научных студенческих конференциях, выполняя при этом организационные задачи – как в НКИ, так и в других ВУЗах, в частности, РГОТУПС (железнодорожном университете).
В зимние каникулы через местный благотворительный фонд (Хэсэд) получил путёвку в пансионат ветеранов труда и вопреки всем правилам, превратив 18-дневную путёвку в две 9-дневных, отдохнул там с Аней. Каждый день помногу проходили на лыжах, по необходимости спали в одной постели.
Зимой 1997/1998 позвонил Домбровский (см. 1962 год). Суть разговора сводилась к предложению принять участие в подготовке и проведении групповой поездки летом на соревнования по ориентированию в Польшу-Чехию. Мотивировка: он много лет был председателем Горьковской федерации спортивного ориентирования и не терял интереса к этому виду. После ухода из ГНИПИ он сделал несколько попыток на своей машине в индивидуальном порядке съездить на международные соревнования в Европу, но они давались ему крайне тяжело из-за языкового барьера. Его новая идея состояла в том, что он списывается с Оргкомитетом соревнований, получает приглашение на коллективное участие, арендует автобус для этой поездки. Я же помогаю в формировании группы, подготовке путевой информации и контактах на границе и далее. За это я оплачиваю поездку со скидкой.
Я согласился и обговорил участие в поездке Миши с Юлей. Получил загранпаспорт. Поделился этой новостью с Вайсблатом.
В мае организовал сдачу Михаилом в НКИ кандидатских экзаменов. Юля слышать об этом не хотела. Если быть откровенным, Михаил тоже относился к моей идее о диссертации скептически.
Институт периодически обменивался с заграницей группами преподавателей.
В апреле меня вызвали к ректору. Она сказала, что в очередной поездке преподавателей в Германию должен был участвовать Вайсблат, но сегодня он (такой-сякой!) отказался. Групповой билет уже куплен, немцам сообщено количество участников, а в институте загранпаспорт есть только у меня. Согласен ли я ехать? Прикинув даты, я ответил, что с удовольствием поеду, но при одном условии: возвращаться я буду не с группой и не в Горький. Я же обещал прозондировать, не будет ли осложнений с групповым билетом при вылете из Германии и утрясти другие шероховатости.
В апреле меня вызвали к ректору. Она сказала, что в очередной поездке преподавателей в Германию должен был участвовать Вайсблат, но сегодня он (такой-сякой!) отказался. Групповой билет уже куплен, немцам сообщено количество участников, а в институте загранпаспорт есть только у меня. Согласен ли я ехать? Прикинув даты, я ответил, что с удовольствием поеду, но при одном условии: возвращаться я буду не с группой и не в Горький. Я же обещал прозондировать, не будет ли осложнений с групповым билетом при вылете из Германии и утрясти другие шероховатости.
Визит в Нойсс в июне (это в 30 км от Дюссельдорфа) прошёл отлично. Родственное учебное заведение не только показало нам организацию учебного процесса у себя и достопримечательности Нойсса. Мы побывали в Дюссельдорфе, Кёльне (где я в польском турагентстве купил билет на автобус Дюссельдорф-Краков), Бонне, Мюнстере, Брюсселе. Кстати, здесь мы не только побывали и пообедали в штаб-квартире Евросоюза, но я ещё посмотрел телефонную книгу города, где оказалось 2 страницы Хенохов (это фамилия моего отца). Дело было так. Нас привели в гигантский музей истории войны. И первое, что заинтересовало моих коллег, был туалет: нас поили пивом при каждом удобном случае. (А я при этом пил сок или кофе). Поскольку мы около дежурного остались вдвоём с нашей сопровождающей, я попросил её посмотреть в телефонной книге Хенохов. Для начала они бурно спорили с интеллигентным дежурным, как пишется эта фамилия, а потом открыли в толстенной книге соответствующее место и показали мне 2 страницы мелким шрифтом сплошь Хенохов. После этого у меня отпало желание позвонить или написать маловероятному родственнику.
Почти каждый вечер нас принимал в домашней обстановке кто-нибудь из руководителей учебного заведения. А жили мы в кельях монастыря. Я пользовался там льготным статусом благодаря некоторым (больше чем у остальных) языковым способностям. Оказалось, что старый немецкий у меня лучше, чем более свежий английский. Так что в отсутствие основного переводчика я его подменял, вместе с тем безбоязненно отделялся от группы.
В последний день, когда всех повезли в аэропорт, меня индивидуально отвезли на автовокзал в Дюссельдорф и посадили в польский автобус, который, прочертив Германию с запада на восток, в 3 часа ночи высадил меня (одного) во Вроцлаве. Дальше я на местном поезде приехал в точку встречи и стал ждать появления автобуса с нашими ориентировщиками. Вместо этого я увидел приближающихся Мишу с Юлей, причём совершенно неожиданным для меня оказалось наличие у Юли заметного животика.
Надо сказать, что в семье Миши погода была неблагоприятной и с тенденцией к ухудшению. Последний год Юля не появлялась у нас, а когда однажды Миша приехал с ней к нам в деревню, она не вышла из машины.
В дальнейшей поездке на автобусе это сказалось однозначно. Ни со мной, ни с Мишей она не разговаривала и вела себя не лучшим образом. Впрочем, в остальном поездка удалась.
В августе Юля ушла в декретный отпуск. Это было время финансового кризиса: менялся курс валюты, был дефолт. Мы двумя семьями решили, что сейчас подходящий момент купить новую машину для нас, а жёлтую ВАЗ 21051 В 4726 ГО передать «молодёжи». Юля загорелась этой идеей и приняла активное участие в её реализации. Так мы приобрели за 33 т.р. белую ВАЗ 21053 Е 849 УС 52, на которой благополучно ездили 14 лет.
С сентября я договорился в расположенном недалеко от нашего дома филиале Гуманитарной академии (СГА) о почасовой подработке. Дело привлекало меня не только приработком, но и возможностью ездить в Саров, где было отделение этого филиала.
В институте появилась Ирина Борисовна Ромашова – доктор экономических наук, 40-летняя энергичная женщина, дочь известного профессора Строительного института. В её приходе есть мой вклад. Она сыграла в моей жизни определённую роль, причём в двух сферах – научной и туристской.