В декабре состоялась очередная поездка в Саров, теперь уже на рейсовом автобусе. Повидался с Галей, Ниной – участницами поездки в Швейцарию.
Новый 2000 год встретили, как повелось после женитьбы Миши, дома вдвоём. Получили письма-поздравления от Юлика Мосткова, Беллы, Геры, Веры Соколовой (из моей институтской группы). 8-9 января поездка в Саров и опять встреча с Зоей и другими участницами поездки в Швейцарию.
В январе же проводил занятия в отделении НКИ в райцентре Большое Мурашкино.
В феврале в Н.Новгороде концерт Анны (Умка). С ней Борис и Олег. Началась подготовка летней поездки во Францию на соревнования по ориентированию.
По e-mail обменялся несколькими посланиями на английском со Шмидтом в Орхусе по поводу присланного им диска с материалами соревнований.
Интересными событиями апреля были встреча у Ирины Черняевой туристской группы, сформировавшейся к 1962 году в ГНИПИ. Эта встреча положила начало ежегодному аналогичному мероприятию около 1 апреля. И другое – курс объёмом 8 часов по науковедению в НКИ.
Я интенсивно работал (иногда советуясь с Ромашовой) над тем, что должно было превратиться в диссертацию, но одновременно писал статьи, доклады, методические материалы.
7 июля выехали на автобусе во Францию. В группе 21 человек. По питанию я объединён с Ольгой Кулюсовой и Лидией Анциферовой – давно знакомыми женщинами, с которыми абсолютно не было трений. По дороге делали остановки в Бресте, Варшаве, Познани, Берлине, Потсдаме, Эрфурте. Конечная цель – Мец, центр департамента Мозель на северо-востоке Франции. Хотя зимой я и пытался вооружиться минимальными знаниями французского, диапазон моих возможностей был очень ограничен. Поэтому было очень кстати, что хозяином кемпинга, в котором мы остановились, оказался поляк, прилично говорящий по-немецки. Так на двух языках – польском и немецком – мы решали все вопросы.
Как и в прошлом году в Швейцарии, в свободное от соревнований время съездили в Нанси, Страсбург, Лопиталь, Люксембург, а по окончании – в Париж.
Достигли его окрестностей поздним вечером и переночевали в автобусе, а утром двинули в Диснейленд, где провели большую часть дня.
По Диснейленду ходили втроём, своей «продуктовой группой». На аттракционе «Полёт на Луну» я испытал запредельные перегрузки, так что на «американские горки» уже не решился – пошла на этот аттракцион одна Лида.
Вечером двинулись в Париж, и первым предместьем города оказался Булонский лес. Была мысль там и остановиться для приготовления ужина и ночлега. Я пошёл на разведку в поисках подходящей площадки. Стоянки не нашёл, но встретил человека, который категорически не советовал въезжать в лесной массив. Мотивировка – «Здесь неспокойно». (И это – в 2000 году!).
Ужин приготовили на опушке, после чего уже в темноте въехали в город, долго искали подходящее для стоянки место и остановились, наконец, на широком бульваре недалеко от Монмартра с одной стороны и Мулен Руж – с другой. Две ночи ногами знакомились с городом, а в светлое время – Версаль, Лувр, Эйфелева башня. Везде очереди, поэтому успели не много. Но и здесь было много интересного и забавного, о чём хочется рассказать.
Первый вечер в Париже – сразу решили идти смотреть город. Недалеко нашёлся общественный необслуживаемый туалет, в посещении которого после длительного переезда потребность была у многих. Попытка попасть в него не удалась: после 22 часов он выключается. Пошли к центру. Разглядели узкий неосвещённый переулок. Улица была почти безлюдной. Разделились на две команды. "Мальчики" встали у входа в переулок, закрыв его, "девочки" прошли в глубину. Потом поменялись местами. Дальше все пошли, полностью удовлетворённые.
В те времена считалось, что Франция производит лучшую в мире радиоаппаратуру, и в моих планах было купить там портативный приёмник с длинноволновым диапазоном, чтобы слушать Москву: очень не хватало информации о России. Выкроив время, забежал в гигантский универмаг. Секция радиотоваров оказалась на пятом этаже, на остальных я просто не задерживался. Обратился со своим вопросом к продавцу по-немецки, французских слов на такой разговор в моём лексиконе не было. Продавец, ни слова не ответив, бросился к телефону и довольно долго что-то говорил и ждал, после чего просто переключился на другого покупателя. Я в недоумении уже готов был уйти, как буквально прибежала, запыхавшись, немолодая женщина и по-немецки попросила повторить, что мне нужно. Дальше состоялся вполне профессиональный вежливый разговор. Приёмник я так и не купил.
Визуально выделить русских эмигрантов в Париже не просто, но два эпизода показывают, что они или их потомки ещё в наличии.
Поздно ночью, возвращаясь к нашему автобусу после многокилометрового похода по городу, мы решили финишный отрезок проделать на метро, заодно познакомившись с этим видом транспорта в Париже. Спустившись по лестнице до площадки, где висела схема метро, а в кабине кассы восседал колоритный негр, мы громко спорим – по какому маршруту нам ехать, и по какой цене покупать билеты. Неожиданно сзади в разговор вклинивается женщина и по-русски, правда с сильным акцентом, предлагает свою помощь. По её совету мы быстро и дёшево купили билеты.
Другой эпизод, связанный с непопулярностью в Париже иностранных языков. В тот день первую половину дня мы посвятили Эйфелевой башне, что, с учётом длинной очереди за билетами, заняло много времени. Оттуда пешком недалеко до Лувра, который тоже входил в наш обязательный план. Но и здесь длиннейшая очередь – сначала на дворе, к «Пирамиде», потом под землёй, в самой «Пирамиде». Останется ли время на осмотр экспозиций? Как это повелось в поездках, меня командировали на переговоры. Спускаюсь в «Пирамиду». Там за стойкой информации сидят шесть красавиц, ни одна из которых ни по-немецки, ни по-английски не понимает. Направляют к администратору. Тот тоже не понимает, но делает жест, который можно истолковать как «подождите» и берётся за телефон. Через несколько минут появляется очень пожилой человек, говорящий по-немецки, но явно не намного лучше меня. Суть его ответа: ни иностранцы, ни туристы, ни спортсмены никакими преференциями не пользуются. Я продолжаю просить, настаивать. В это время сзади подходит один из моих спутников и спрашивает: «Ну что, Лев, есть надежда?». Неожиданна реакция человека из Лувра: он краснеет, явно приходит в ярость и чисто по-русски орёт: «Так какого чёрта вы мне голову морочите?». Правда, без мата.
Возвращались через Бельгию, Голландию, Германию (Ганновер), Польшу (Познань, Варшава). Запомнилось, как поздно вечером искали стоянку в Амстердаме, с помощью местных жителей нашли, а потом, поскольку все достопримечательные заведения уже были закрыты, женщины потребовали вести их в квартал красных фонарей.
Юля (Мишина жена) придумала способ пополнить семейный бюджет: открыла детский лагерь во Фролищах, в 130 км от Горького. Это военный посёлок в лесном массиве, именуемом Гороховецкими лагерями. Он стоит на красивой, популярной среди туристов-водников реке Лух, а известен давно монастырём (в те времена заброшенным и частично разрушенным) – Флорищевой пустынью. Поскольку некоторые воинские части к этому времени были ликвидированы и выведены, она арендовала у местной администрации территорию одной из таких бывших в/ч. Миша там совмещал туристские, развлекательные и хозяйственные функции: мотался на бывшей моей машине в Горький за продуктами и по другим делам. При этом на отдых и сон не всегда оставалось время. В июне, в пересменок, они втроём (с Анной) ехали в Горький и в пути касательно столкнулись с милицейской «Волгой». Были ушибы, лёгкое сотрясение мозга и тяжёлый ремонт. Тем не менее, лагерь продолжался до конца июля.
В августе Миша с Юлей, Анной, студентами - своими бывшими выпускниками и школьниками ходил в Приэльбрусье.
Я подрабатывал в Институте бизнеса и политики, проводя занятия по КСЕ и Науковедению.
В новом семестре выезжал с лекциями в филиалы в райцентрах Княгинино и Спасское.
Зимой обострились отношения Миши с женой, три недели в январе он прожил вновь у нас.
Две поездки в Саров, во время одной из них посещение квартиры-музея Ю.Б. Харитона, о котором рассказывает дочь бывшего директора ВНИИЭФ Е.А. Негина.
Поездка в Европу 2001 года отличалась тем, что жили мы всё время в одном месте, а соревнования поочерёдно – через день – проходили в двух странах – день в Швейцарии – день в Италии.
Опять автобус через Белоруссию, Польшу, Германию на самый юг Швейцарии. Зимой, узнав о планах поездки, принять участие в ней захотела Ромашова. При этом она просила включить её в компанию по питанию. Ольга, с которой мы договорились о питании, с трудом согласилась. Чуть позже дополнительная информация: с Ириной Борисовной поедет дочка Лена, да ещё с подругой.
Большая спортивная база на 110-километровом озере Лаго Маджоре около Тенеро. В свободное время знакомство с Локарно и Миланом.
Омрачает настроение ситуация в нашей микрокомпании. Сама Ирина Борисовна к приготовлению пищи не прикасается, зато продукты, которые ей было поручено купить, уничтожаются ею, девочками и прилипшими к ним молодым аспирантом из университета. Ольга в отчаянии. В конце концов, мы договариваемся о разделе продуктов и приготовления пищи, лишь изредка они просят вскипятить им воду на моём примусе.
По окончании соревнований едем во Флоренцию, Рим, переваливаем через Апеннины и полдня проводим в Сан-Марино, потом ещё полдня в Венеции и через Швейцарию возвращаемся домой.
И здесь мой второй медицинский заграничный контакт. У Лены, дочери Ирины Борисовны, разболелся зуб. И не просто, а с усилением боли и температурой. И она решительно потребовала у Домбровского: за страховку платили? Давайте лечить.