Война шла к концу, стояла ранняя весна 1945 г. Море часто штормило и нередко срывало мины с многочисленных минных полей и банок, которые в период военных действий ставили у побережья и наши, и немцы.
В районе Новороссийска плавающие мины появлялись постоянно. Старожилы помнят бытовавшее в то время выражение:»Где бы мину не сорвало, где бы не мотыляло – к Новороссийску ее вынесет!» Плавающие мины доставляли массу хлопот оперативному дежурному ОВРа (Охраны Водного Района) и командам дежурных катеров охотников. В тот период времени я был связистом дивизиона МО (морских охотников) и временно исполнял обязанности Ф -1У (четыре) (флагманского связиста)ОВРа.
Как-то в начале дня сигнально-наблюдательный пост на Толстом мысе (г.Геленджик) донес об обнаружении плавающей мины и дежурный МО-554 был послан для ее уничтожения. Когда катер шел еще по акватории порта, радист катера проверил связь с радиостанцией ОВРа. Прошло около двух часов. Командир МО-554 лейтенант Аксенов донес через пост о выполнении задания и своем возвращении на базу. Буквально в это же время сигнально-наблюдательный пост на мысе Идокопас донес об обнаружении плавающей мины в своем районе. Оперативный дежурный ОВРа пытался вызвать возвращающийся катер по радио, чтобы поставить ему новую задачу, но на вызовы береговой радиостанции ОВРа катер не отвечал. Часа через полтора катер МО-554 вошел в порт и отшвартовался у стенки дивизиона в лесной гавани. Командир катера доложил начальнику ОВРа капитан-лейтенанту Катамадзе А.И. по телефону о расстреле плавающей мины в районе Толстого мыса, на вопрос о вызовов по радио отвечал, что радист катера докладывал только о помехах и вызовов береговой радиостанции не принимал.
Начальник штата отчитал меня за отсутствие связи с катером и приказал вместе с флагманским минером ОВРа отправляться на дежурном катере в море, разобраться и навести порядок.
Тот же дежурный катер получил задачу уничтожить плавучую мину в районе мыса Индокопас, кроме того оперативный дежурный ОВРа приказал командиру катера подойти к Западному молу и принять на борт флагсвязиста и флагмина. Когда катер подошел к молу, флагмин и я уже ждали его, так как от здания штаба ОВРа до мола было несколько сотен метров.
Вступив на катер, я спустился в радиорубку и сел на место радиста. Надо сказать, что я с самого начала службы на катерах изучил материальную часть средств радиосвязи (приемники серии «УС», передатчик «РСБ-Ф» Скумбрия, УКВ радиостанции «4РА», «А7А»), правила радиообмена и действующий комплект радиодокументов, а училищная подготовка по технике приема и передачи на слух позволяла мне быстро освоить практическую радиосвязь со скоростями, которые практически применялись на катерах. Часто, выходя в море на катерах дивизиона, я приобрел опыт и нес вахту радиста катера довольно свободно.
Заняв место радиста я, как обычно, надел головные телефоны, проверил установку и набор радиоданных, сделал запись в вахтенный радиожурнал. В это время катер малым ходом отошел от Западного мола и направлялся на выход из гавани.
Прослушав волну, я вызвал береговую радиостанцию ОВРа на связь, запросив по переговорной таблице (ПТРВ) качество слышимости. В этот момент катер вышел из ворот мола и дал средний ход. В ожидании ответа на свой вызов я внимательно прислушивался к шумам в телефонах и, в момент изменения хода, что на катерах очень заметно по характерному толчку всего корпуса при изменении скорости, я услышал резкое приращение шума в телефонах, который прослушивался как непрерывная шумовая помеха высокого тона. Моменты изменения хода катером и усиления шума в телефонах точно совпадали.
Я заподозрил неисправность фильтров, стоявших на двигателях катера. Передав вахту радисту катера, я спустился в машинное отделение, где, после недолгих поисков обнаружил, что блок фильтров одного из моторов при большом количестве оборотов фактически отсоединяется от корпуса. Найти необходимую гайку и надежно прихватить провод – было минутным делом. Возвратившись в радиорубку, я убедился, что уровень шумов резко снизился, а радист доложил, что только что ответил на вызов береговой радиостанции ОВРа. В этот момент катер проходил траверз мыса Дооб, то есть, до мыса Идокопас оставалось не менее часа средним ходом. Все время я простоял на мостике, любуясь знакомыми с детства пейзажами от Голубой бухты до Джанхота.
Пройдя район поста на мысу Идокопас, мы плавающую мину не обнаружили, хотя смотрели «во все глаза». Я забрался на крышу рубки и семафором запросил пост о местонахождении мины. Пост поднял сигнал «Й195-65», что означало, что плавающая мина находится по пеленгу 195 град. В расстоянии 65 кабельтовых.
Следует отметить, что после недавнего шторма шла ровная зыбь балла на три, видимость пониженная – пасмурно, лёгкая дымка. Пройдя малым ходом минуты три курсом 195 град., мы обнаружили мину и, по просьбе флагмина, подошли к ней почти вплотную. Это была немецкая большая якорная мина типа «UMA» довольно старая, т.к. видневшаяся из воды верхушка корпуса очень сильно обросла ракушками и водорослями, которые будто зеленая пелерина окружали корпус мины и колыхались от проходящих волн.
Было решено расстрелять плавающую мину из 37 мм автомата. Командир приказал сыграть боевую тревогу, катер занял позицию кабельтовых в трех-четырех от мины, идя против волны самым малым ходом, ствол автомата на 90 град. правого борта.
Тут следует уточнить следующие обстоятельства: катер МО-554 был типа «ОД_200» третьей серии (с мостиком), сзади мостика по обоим бортам размещались барбеты с пулеметами «ДШК», дальше в корму – автомат зенитный 37 мм, дальше по обоим бортам сетки с малыми глубинными бомбами по 12 штук, далее бомбосбрасыватели больших глубинных бомб по 6 штук в каждом, на самой корме - дымовая аппаратура «ДА-7». Когда была сыграна боевая тревога, матросы заняли боевые посты: расчет автомата 4 человека, минеры на обоих бомбосбрасывателях, химик на дымаппараторе, пулеметчики в обоих барбетах, на мостике – командир катера, рулевой и сигнальщик. Я стоял, прислонившись спиной к барбету правого борта, у барбета левого борта стоит флагманский минер. Я смотрю на плавающую мину в бинокль, смотрю не отрываясь, так как проходящая зыбь систематически мину скрывает.
Если представить себе размещение людей вокруг автомата, то окажется, что орудие окружено буквально со всех сторон, причем орудийный насчет – вплотную, а остальные – в 2 – 4 м со всех направлений, кроме дульного среза.
Наводчики поймали цель, из кранцев первых выстрелов подана и установлена первая обойма, подносчик держит в руках вторую – сделан одиночный пристрелочный выстрел.
Всплеск лег буквально рядом с миной, последовала команда – «Очередями, огонь!»
В бинокль я видел, как примерно с третьего выстрела от мины отлетел кусок, и мина, видимо, затонула. В это же мгновенье прогремел следующий выстрел, и я услышал оглушительный взрыв, катер качнуло и в поле зрения бинокля оказалась поверхность воды у борта, усыпанная мелкими всплесками (будто в воду бросили горсть мелкой гальки). В правом ухе звенело. Я поднял голову и остолбенел…
Вместо ствола автомата – подобие цветка с аккуратно закрученными пятью лепестками!
Окинул взглядом палубу – все люди на своих местах застыли неподвижно, как зачарованные смотрят на «железный цветок». Я опустил взгляд – деревянный настил палубы побит осколками.
Последний снаряд очереди (кассеты) разорвался в канале ствола автомата. Треть ствола вместе со снарядом образовали тучу осколков, которые разлетелись во все стороны, однако никто из окружавших разорвавшееся орудие людей ни в коей мере не пострадал!
Случай этот запомнился мне на всю жизнь потому, что начавшись с первого в моей практике устранения неисправности, мешавшей установлению радиосвязи, он закончился событием маловероятным, когда люди, окружавшие взорвавшуюся пушку, отделались, как говорится, «легким испугом».
Великая Отечественная Война дала много примеров, когда спасались или оставались целыми в, казалось бы, безнадежных ситуациях. Случай, свидетелем которого я оказался, становился в один ряд с ними…
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Если порыться в фондах ЦВМА, то можно отыскать приказ командующего Черноморским флотом, посвященный результатам расследования счастливо закончившегося происшествия. Помнится, «фитилей» было выдано великое множество, «виновники» попали все должностные лица от командира ОВРа до командира группы комендоров катера МО-554, включая флагманского и дивизионного артиллеристов и, почему-то, присутствовавшего при взрыве флагманского минера. Была выведена из употребления вся серия снарядов, к которой, как было установлено по маркировке ящиков из-под боезапаса, относился снаряд, взорвавшийся в канале ствола пушки.
Истинная причина была не освещена. Дело в том, что незадолго до изложенного происшествия был приказ о выводе из употребления какой-то серии 37 мм боезапаса. Во исполнение приказа на всех катерах были обобраны ящики с обозначенной серией и полностью сданы в арсенал, о чем имелись необходимые документы.
Но вот в ящиках-то снаряды были перемешаны. Дело в том, что из-за постоянной сырости на катерах боезапас, хранящийся в погребах под рубкой – ржавел.
Систематически ящики выгружались на стенку и снаряды чистились, (нередко наждачной бумагой) и, после смазки, укладывались по ящикам. В процессе неоднократной чистки, маркировка на снарядах счищалась и «безликие» снаряды попадали при укладке в чужие ящики.
Хотя чистка боезапаса выполнялась под руководством командира отделения комендоров, исполнителями этой «грязной» работы были матросы, получившие «наряды» от своих старшин. Особой добросовестности ждать от «штрафников» трудно.
Обычно чистка боезапаса выполнялась не одним катером, под общим руководством дивизионного артиллериста, а несколькими.
В конце концов снаряды после смазки укладывались в ящики не по маркам, а по счету, что привело к полной путанице в маркировке ящиков и снарядов в них, не только на одном катере, но и между ними.
В результате пострадала безвинная серия снарядов, а разорвался из ранее снятой серии, но попавший в ящик другой серии в силу изложенных обстоятельств.